«Прости меня», или Начальство на арену!
1917. Уже три года собирает свою кровавую жатву Великая война.
Юный Поль Баумер с одноклассниками, подхваченные патриотическим порывом, добровольцами вступают в германскую армию.
Но на войне все совсем не так, как виделось наивным юнцам, наслушавшимся пропаганды. И дожить до ее завершения будет крайне нелегким делом.
Один из самых известных антивоенных романов пару раз уже гостил на больших экранах. Но немецкая экранизация увидала свет только в прошлом году – спустя 93 года после издания романа.
Экранизация изрядно отличается от оригинала, но свою функцию – показать отвратительный лик Суки-войны и ее верных служителей, исполняет исправно (как собственно и ее предшественник).
Хронологические рамки повествования изрядно сужены. Мы увидим весну 17 года с первым боем протагониста. И самый-самый конец войны. На первый взгляд решение выглядит странноватым. Стоит нам начать проникаться всем кошмаром солдатских будней, как сюжет прыгает вперед почти на полтора года к последним дням Бойни. Причем разряжая обстановку сценами отдыха с чуть ли не комическим эпизодом. Ставшим лишь небольшой отдушиной перед обширной финальной мясорубкой.
Однако подход постановщиков становится понятен, стоит лишь задуматься над названием фильма. Война, ставшая окопной еще после завершения Бега к морю осенью 1914, превратилась в череду однообразных, и не слишком успешных попыток противников продвинуться через глубоко эшелонированные траншеи и заграждения. И показав первую битву, создатели фильма фактически показали нам их все.
А уж финальные сражения и вовсе из ряда вон. Настолько бессмысленного массового убийства, содеянного для удовлетворения гордости начальства, еще поискать.
Война в Im Westen nichts Neues предъявлена во всей ее неприглядной «красе». Глубокие окопы противников, роющиеся годами. Траншеи, укрепленные бревнами, заливаемые дождями, заполняющиеся водой, которую во время ливней приходится активно вычерпывать. Вездесущая грязь, в которой буквально утопаешь по уши. Ряды колючей проволоки, «рогатки», деревянные «ежи». Лазареты, забитые кричащими ранеными, с ампутациями наживо, без малейшего наркоза. Гробы, ставшие привычным фрагментом окружающей среды. А многим и домовины не досталось – братская могила, или ветка дерева. Постоянное недоедание. Нейтральная полоса между траншеями врагов, похожая на филиал преисподней. Куча трупов после каждой атаки. Жуткие, переломанные, полуразложившиеся куски людских тел. Воронки от взрывов. Лужи крови под ногами. Руки мертвецов на колючке, проступающие в круге от осветительной ракеты. Форма убитых, достающаяся новобранцам — отстиранная от крови, с зашитыми дырками от пулевых отверстий – нечего добру пропадать. Форма, будто саван окутывающая новых и новых жертв Ареса. Неуязвимые на первый взгляд танки — апокалиптические монстры (странно: до этого герои ни разу не встречали танков, а ведь они на фронте с 1916?), пули прилетающие из самолетов, пышущие жаром огнеметчики. Артобстрел — невыносимая штука даже в блиндаже, который частенько оказывается не столь крепким, как ожидалось. Безумие атаки, несущей тебя на строчащие пулеметы, десятками отправляющие сослуживцев на тот свет. Пальба в белый свет как в копеечку. Озверение, безразличие к жизни, жажда уничтожить парня в форме другого цвета любым способом: пулей, ножом, саперной лопаткой, голыми руками, зубами загрызть. Полная утрата человеческого облика. Никто не дает пощады, методично добивая раненых и сдающихся.
Героизм? Красивые жесты? Пылкие речи? Защита родины, милого дома, женщин и детей? Забудьте.
Лишь апатия, жуткая усталость, методичное убийство себе подобных. Убийство – уничтожающее тех, кому не повезло – физически, тех, кто уцелел – морально, психологически и духовно. Причем даже сами солдаты отлично понимают сложности последующего вливания в мирную жизнь. Вплоть до полной невозможности такого вливания: «два года гранат и взрывов с себя не снимешь, эта вонь останется навсегда». А когда случайно появляется редчайшая в таких условиях возможность подумать, оценить себя и свои действия – кувалдой по голове приходит понимание ужаса и безумия происходящего. Что становится дополнительным психологическим ударом («прости меня»).
Мы видим весь этот ад глазами новобранца, с трудом понимающего что происходит, за несколько часов избавляющегося от вбитого в голову патриотизма, детского желания пострелять во врага. Окруженного такими же желторотиками, либо младшими офицерами, гонящими их на убой («дай человеку власть — он станет животным»). Редко когда встречающего адекватного ветерана, способного научить выживанию.
На разнице между солдатами и генералитетом построена еще одна немаловажная линия фильма. Частенько постановщики сравнивают картинки бойни на фронте и быта армейского начальства. На их отборные яства, вышколенных денщиков, удобную мебель и мягкие вагоны. Сволочей, жирующих в то время, когда на фронте тысячами гибнут люди. Причем не просто жирующих, а и удовлетворяющих свою армейскую гордыню, посылая солдат в бессмысленные и преступные атаки. «Что солдат без войны» — может, не будь солдат, поменьше стало бы войн?
После таких лент еще больше приверженцев появится у пожелания власть имущим враждующих стран самостоятельно выяснять все межгосударственные конфликты на гладиаторской арене. Взяли президенты, министры, генералы по дубинке и пошли на песочек цирка выбивать мозги оппонентам из противоположного лагеря. А обычных людей оставили в покое.
Дополняют впечатление частые переключения людской крови и дерьма с безмятежными, пасторальными и восхитительными пейзажами.
Действующих лиц в картине на диво немного.
Главный герой Поль Баумер (Каммерер). Обычный парень, купившийся на патриотические крики. Очень быстро избавившийся от иллюзий мирного времени. Потерявший друга в первом же бою. Нормальный, хороший человек в тихое время. Тем сильнее воспринимается переключение во время сражения. Когда на первый план выходит инстинкт самосохранения и необходимость убить, чтобы не быть убитым. А отказ от военных действий солдатами с обеих сторон, так и остается недостижимым миражом.
Его друзья схематичны и практически не раскрыты (впрочем, это проблема почти всех персонажей), запоминаясь в лучшем случае одной характерной чертой, как тот же Альберт с его плакатом.
А вот ветеран германской армии Станислав Катчинский (Шух) по прозвищу Кат, напротив, может посоперничать с Баумером за главное место в картине. Крепкий мужик, не умеющий читать. Похоронивший сына, умершего в детстве от оспы. Частенько помогающий молодняку. Кат способен как на глубокие мысли, так и на безумные поступки, типа воровства пташки (картошка прям так сильно надоела?). Хороший образ.
В целом, актеры картины в наших палестинах практически неизвестны. За исключением разве что Брюля («Бесславные ублюдки», «Алиенист», «Парадокс Кловерфилда», «Сокол и Зимний солдат») в образе Эрцбергера — главы немецкой делегации на переговорах с французами. Единственный вменяемый персонаж из германского руководства.
Впрочем, французы тоже не отличаются умом и сообразительностью, своими непреклонными требованиями готовя почву для появление некоего Шикльгрубера. И новых миллионов смертей.
Эрго. Пронзительная антивоенная постановка со всеми ужасами Суки-войны, как внешними, так и внутренними.
Режиссер: Эдвард Бергер
В ролях: Феликс Каммерер, Даниэль Брюль, Альбрехт Шух, Себастьян Хюльк, Эдин Хасанович, Антон фон Люк, Девид Штрисов, Аарон Хилмер, Джо Вайнтрауб, Андре Маркон, Люк Фейт
