Володимир Малик «Черлені щити / Червленые щиты»
О вреде тщеславия, или Роковой поход
Конец 12-го века. В Киевской Руси неладно. Княжеские междоусобицы пускай не буяют пышным цветом, как недавно, но остаются вечной бедой нашей земли. Распри между Мономаховичами и Ольговичами не забыты, да и внутри самих родов отнюдь не царит мир и благоденствие.
Но властолюбивые князья не единственная угроза для жителей Руси.
Половцы. Кочевники из Великой Степи, налетающие стремительными набегами, жгущие города и села, убивающие, уводящие в полон. У удельных князей не всегда хватает сил противостоять кочевым батырам. А собраться гуртом и навалять куманам по первое число выходит нечасто из-за тех самых усобиц.
1184-85 года. Половецкий хан Кончак всеми силами стремится к мечте: объединить половецкие кочевья и не просто пограбить окраины киевской державы, но и сделать эти земли своими навсегда.
Дела идут с переменным успехом, пока князь Новгород-Сиверский Игорь Святославич, в союзе лишь с ближними соседями, не известив великого князя киевского, отправляется в очередной персональный поход в Степь. Не догадываясь, что его ждут вражеские орды, с которыми справиться Игорю едва ли по силам.
Одна из самых узнаваемых страниц истории Киевской Руси (благодаря «Слову», автором которого в первом издании Малик назначает Славуту, а во втором, с расширенным финалом, получившем название «Князь Игорь» — уже князя Владимира Галицкого) между Мономахом и Батыем.
Злосчастный поход Игоря.
О нем (а заодно и о предшествующих событиях) нам поведает украинский писатель Владимир Сиченко (он же Малик), автор весьма популярных в свое время исторических и приключенческих работ.
Роман атмосферный и запоминающийся на десятилетия (впервые я его прочел в подростковом возрасте и не забыл до сих пор).
Начинается действие книги за год до роковых событий мая 1185 года. Нас познакомят с обстановкой в Киевской Руси, позволят стать свидетелями набегов кипчаков и поучаствовать в ответных походах князей в Степь. Поведают о вреде княжеских котор (междоусобиц), падении роли великого князя киевского, отношении удельных властителей к угрозе вотчинам других князей, попытках окоротить половецких джигитов. Мыслях о вечной угрозе из Степи, постоянно висящих над жителями Руси. Роли случайностей, нежданных встреч и оскалов Фортуны в судьбах людей и воинств. Обратят внимание на пагубную привычку чересчур многочисленных рюриковичей тасовать между собой княжества, уделы и города как потрепанную колоду карт.
Как и полагается качественным историческим трудам, помимо ключевых реальных исторических личностей, автор вводит в сюжет обычных людей (порой даже знакомых с властителями), не засветившихся в летописях. Значимых для книги персонажей, чью судьбу ты можешь рисовать, не обращая внимания на ограничивающие полет фантазии строгие даты рождения и смерти.
Таковых в «Щитах» двое. Ждан и Славута.
Первый отвечает за простой люд. Ждан самый обычный селянин, попавший в половецкую неволю и выбравшийся из нее лишь спустя 3 года.
Любопытно: обычный пейзанин времен Киевской Руси недурно владеет мечом и копьем, умеет профессионально обращаться с лошадьми и отлично ездит верхом (тут еще и 3 года в степи в уходе за половецкими стадами даются взнаки). Ждан не желает никаких «из грязи в князи» (его мечта вернутся домой и поставить хату в уничтоженной половцами родной деревне). Однако вследствие случайной встречи, начинает вращаться в самых что ни на есть высоких кругах (что порой выходит ему боком в виде тюремных перипетий, показывающих беспредел власть имущих. Линия Ждана время от времени «приземляет» державный полет книги, перенося нас из княжьих покоев в избы «черного» люда. Показывает, как непросто возрождать уничтоженные половцами деревни, и жить в постоянном ожидании нападения. Дарит встречу героя с матерью — одну из самых пронзительных сцен романа.
Славута – мужик из смердов, которому выпала иная судьба. Ведь его судьбоносная встреча случилась в самом детстве. Он рос с будущим великим князем киевским, и стал для него настоящим другом, а позднее ближним боярином. Потрудится учителем и пестуном еще одного князя. Широко известен на Руси как певец-сочинитель, второй после Бояна, лекарь и летописец. Занимает законное место рядом с властителем во время советов, к его мнению прислушиваются и уважают. При всем этом к 60-ти годам Славута выиграл свою главную битву – со властью: не зазнался, не скурвился и не возгордился, остался хорошим человеком, скорым на помощь и доброту.
Любопытно: при частом упоминании боярства как еще одной угрозы для державы, из всех бояр автор показывает нам близко лишь отличного парня Славуту.
Если подытожить, простого люда мы увидим мало. Большую часть времени проведем рядом с властителями Руси той эпохи. Тут нас ждут:
Частые Снемы (съезды), на которых вершатся судьбоносные моменты. Княжеские пиры, обильные яствами и питьем. Подготовка, планирование, сборы и проводы войск в походы на половцев. Жажда добычи, часто определяющая ход битв. Отсутствие вменяемой разведки, в результате чего встреча с врагом зачастую становится для наших дружин откровенным сюрпризом. Сражения, их последствия.
Любопытно: активной стороной, за исключением набегов в дебюте и финале, выступают именно наши князья. Понятно, что половцы чаще всего лезли первыми, но смотрится ситуация неловко.
Постоянные разговоры о междоусобицах. Пускай после примирения Святослава с Рюриком и создания дуумвирата, в отношениях князюшек наступило затишье, слишком памятна беспощадная, кровавая резня между родичами, идущая не одно десятилетие. С использованием половецких орд, применением звериной жестокости и дьявольского коварства. С убийством женщин и детей, сожжением посевов и деревень наши хлопцы справлялись не хуже кипчаков.
С князьями в романе ситуация вообще двойственная. Нет уже в Граде Кия державных мужей, строивших и возвышавших Киевскую Русь, последний ушел шесть десятков лет назад (Галич и Владимиро-Суздальское княжество вяло пытаются стать новыми центрами силы, но выходит так себе).
Остались дети гениев, на которых природа отдыхает.
Кроме, собственно, Игоря, близко мы ни с кем из них не познакомимся. Чуток информации получим о Владимире Галицком и его батюшке Ярославе Осмомысле. Святославе Всеволодовиче, его брате Ярославе Черниговском. Да переяславском (нынче шикарный Город музеев) князе Владимире Глебовиче, оппоненте Игорька. И то, больше из рассказов, чем благодаря их действиям или внутренним монологам.
Игорь Святославич – князь Новгород-Сиверский оставляет крайне противоречивое впечатление. Истинный витязь, честный и смелый, с подросткового возраста в походах и битвах. Прямодушный (да, ладно, экую комбинацию по дезинформации киевского князя провернул). Тщеславный, черствый, горделивый, жестокий (таких позитивных парней как Славута, в те времена еще поискать. В наши, впрочем, тоже). Упрямый, как баран. Но главное – туповатый. Замахивающийся на вершины, которые не способен взять при всех стараниях. Ради славы и удовлетворения амбиций готовый на большой обман и серьезный риск. Причем бог с тобой, если б ты свою голову закладывал, так ты не только своей жизнью и личной дружиной, но и тысячами простых мужиков рискуешь. И свезло же такому остолопу остаться в истории. Спасибо автору «Слова».
Написан роман хорошим, насыщенным украинским языком, с использованием архаизмов/ устаревших слов, добавляющих тексту колорита, антуража, вкуса и глубины («заткни вершу»!).
Радует:
-Сильными эмоциональными моментами во время встреч с давно утерянными родными, при виде кровавых полей сражений. Целомудренно описанными, но чувственными отношениями мужчин и женщин.
-Искренней любовью к родной земле и природе Украины. Суровыми зимами, замораживающими и заносящими снегом даже привычных к морозным переходам путников.
-Отношением к религиям: новые ромейские боги то добре, но и старым помолиться не забывай. Сюда же примыкает использование нескольких имен, в том числе крестильного и прозвища.
-Недурно описанными баталиями, в том числе мощной реконструкцией последнего боя полку Игорева.
-Упоминанием важнейшей роли воинской снаряги, от мечей и копий до брони и щитов.
Любопытно: на местных кузнецов в деле сооружения этой самой снаряги у Игоря надежды нет, только привоз со стороны (во втором издании заказы оружейникам Новгород-Сиверского княжества уже упоминаются). Загвоздка в том, что княжество обезлюдело после набегов, или скорость работы сиверских мастеров не устраивала?
-Не забывает познакомить нас с половцами, их бытом, наказаниями, советами ханов, подготовкой к вторжениям. Малик не описывает кипчаков хорошим или даже нейтральным народом, бандюки еще те, думают в основном о добыче и о том, чтобы захапать чужую землю. Но, по крайней мере, перед нами не абстрактная черная туча из степи, а люди, которым ничто человеческое не чуждо.
Из нюансов.
-Как на меня автор пожалел описаний городов того времени, не слишком увлекался воссозданием обычаев жителей Киевской Руси (возможно рассчитывая на подготовленного читателя).
-В обилии имен князей и их родни, вываленной нам в начале романа разобраться непросто, требуется некоторое время, чтобы понять кто кому рабинович.
-Предсказуемость имеется, куда ж без нее, но поскольку знаем мы лишь основные вехи событий, она не слишком режет глаз.
Эрго. Хороший, атмосферный исторический роман о нелегких временах Киевской Руси.
