Мариам Петросян «Дом, в котором..». — М.: Livebook/Гаятри, 2009
Мистический интернат, или Живущие вне Наружности/ Парад эскапизма
Серый дом в непрестижном районе. Состоящий из лабиринтов коридоров, комнат, криков, детского гама и боли. Интернат для детей и подростков-инвалидов, оставленных родителями.
Живой, одинокий дом, которого сторонятся другие здания. Огромный улей, в каждой спальне которого – отдельный мир. Полный тайн и недомолвок, ссор и примирений, драк и шалостей, эмоций и волшебства. Иногда доброго, зачастую не очень.
Здесь можно очутиться в Могильнике с Пауками. Оказаться подопечным настоящего Наставника. Повзрослеть в окружении друзей, или презрительно скалящихся состайников. Попасть на изнанку Дома, побывать оборотнем и прожить за час несколько месяцев. Услышать историю о том, чего нет, и стать ее участником. Получить частичку Темного леса, стать соседом Ангела и поспать рядом с Драконом. Утратить разум или познать мудрость. Обрести собственный Дом и индивидуальность, или раствориться в толпе.
Большинство обитателей искренне верили в чудесные свойства Дома. Некоторые считали их небылицами и суевериями. Но почти все они были Его частью. А Он их.
Сильный роман, талантливо совмещающий обыденность с элементами мистики. Магический реализм с историями взросления. Сагу о дружбе с ударами судьбы. Лучшие людские качества с худшими. Текст очень эмоциональный, мистический, полный чувств, ощущений, воспоминаний, ассоциаций, психологических этюдов, людских историй. Порой пробирающий до печенок. Позволяющий сопереживать и участвовать в жизни героев по максимуму.
Навевающий воспоминания о Стругацких, раннем Лукьяненко, Кинге, Кларк, Борхесе, местами воспринимающийся эдаким анти-Крапивиным.
Перед нами две временных линии, рисующие одних и тех же героев в детстве и в подростковом возрасте. Персонажи в прошлом и настоящем отличаются кардинально, автор отлично показывает изменения, настигающие людей в процессе взросления (некоторых даже не сразу узнаешь в арке настоящего). Причем не в тепличных условиях уютного дома и любящих родителей. А вовсе даже наоборот. Детей-инвалидов, каждый из которых имеет серьезную физическую (или психическую, а зачастую обе) проблему. Брошенных родными, годами живущих в замкнутом пространстве Дома, в окружении не самого дружелюбного мужского коллектива разных возрастов, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Картина детского интерната выходит у Петросян поразительно насыщенной и полнокровной. Ущербные дети, приходящие в себя после предательства родни. Спустя годы пребывания в окружении подобных себе, уже не чувствующие этой самой ущербности. Свыкнувшиеся с ней, научившиеся полноценно функционировать с учетом физических недостатков. Старожилы Дома, активно травящие новичков (детишки — еще те жестокие скоты). Непременные, навязшие в зубах клички (как и полагается в любом детском, и не только обществе). Старшеклассники, выглядящие небожителями для мальков. Отстранившиеся, за редкими исключениями, воспитатели. Попытки отыскать свое место в коллективе. Встреча с настоящим Наставником. Первые контакты, приятельские и дружеские контакты, возникающие порой благодаря взрослым людям. Законы существования в Доме. Разные группировки и их особенности. Борьба за власть. Эволюция отношений в коллективе. Организация или поиск своей стаи. Самоидентификация. Стремление к индивидуальности, сражающееся внутри тебя с желанием не выделяться. Возмужание. Огрубление. Драки. Самые разнообразные игры и немудреные забавы. Разные времена года, придающие жизни в Доме летний или снежный колорит. Уроки, о которых почти не говорят: неинтересно. Незабываемые воспоминания и скука. Философские вопросы о человечности, личности, индивидуальности, то о чем во все времена любит поговорить думающая молодежь. Споры о жизни до хрипоты, треп до утра до слипающихся глаз, непременное курение и горячительные напитки. Амулеты и талисманы. Теснейшая связь с членами стаи: сродство с соседями по комнате, с которыми ты проводишь фактически все свое время, позволяющее порой ощущать себя единым существом. Время от времени взрываемое ссорами, конфликтами и потасовками. Забавные, опасные и судьбообразующие перипетии. Первое плотное общение с прекрасным полом. Романтика, влюбленности, как назло не в того, кого стоило бы. Ужас перед лазаретом. Полноценная жизнь, невзирая на физическую ущербность. Близкое и непосредственное знакомство со Смертью. Желание странного. Отношения с Наружностью (внешним миром, который практически никто из героев не помнит). Жуткие опасения перед выпуском и возвращением в эту непонятную и страшную Наружность. Стремление к махровому эскапизму: хоть тушкой хоть чучелком, но не покидать Дома, с которым ты буквально сросся. Страшные и таинственные истории. Возникновение мифосознания, как у древних, рост мистического мышления. Глюки, видения, ощущения, чья природа до конца неясна никому.
Картина, до боли знакомая всем, кто хоть раз проводил лето в пионерлагере. А уж тем, кто познал бурную тусовочную юность – и подавно.
Нас одарят шикарным шлейфом роли Серого Дома и обитателей, населявших его в разное время. Упоминание истории Дома, важных событий, людей, живших тут ранее, легендарных выпускников и наставников: иногда вскользь, намеками, иногда целыми подглавками, создает на диво целостную картину бытия интерната.
Примерно с экватора романа автор обозначает одну из магистральных угроз, ожидающих героев к финалу, и уже увиденную ими в детстве. Намекает на жуткие вещи, происходящие в преддверии 18-летия протагонистов. Удачно нагнетает обстановку, вводя серьезные элементы триллера и даже хоррора.
Немало времени в бытии Дома уделено мистике. Начиная от талисманов и амулетов, которыми пользуются буквально все. Продолжая намеками, надписями, рисунками на стенах, Ночью сказок. Завершая прямыми рассказами (и не только) об изнанке, «Той стороне Дома», прыгунах, ходоках и прочих волшебных моментах. Долгое время неясно, что перед нами: причудливые фантазии экзальтированной детворы и пубертатных подростков, или натуральная магия? Автор оставляет читателю выбор: верить в прошлое Македонского, лесные похождения Слепого, измененное состояние сознания Курильщика, или отмахнуться, сведя все к расстроенной психике неуравновешенных пацанов. И даже Ральфа, упоминающего изменения реальности, можно оставить за скобками, отнеся к тому же ведомству психиатрии (которому явно пора плотно заняться обитателями интерната). Можно. При очень большом и извращенном желании. До определенного момента.
Решать вам, тихо улыбается Мариам.
Петросян шикарно прописывает персонажей. Раскрывает как на духу, показывая размышления и рефлексии, демонстрируя их мысли и мыслишки, от возвышенных до мерзких. Порой не щадя героев. Переполняя описания чувствами и эмоциями. Рисуя картины развития (или деградации). Снабжая практически каждого парой колоритных черт характера и поведения. Делая персонажей «Дома» нашими близкими друзьями. Оттого так наотмашь лупят читателя редкие сцены подлости, меняющие отношение к некоторым протагонистам. Будто лучший кореш предал.
О некоторых из героев.
Кузнечик. Безрукий мальчик, демонстрирующий одно из самых впечатляющих развитий образа в романе. Спокойный, тихий, не любящий драк. Изучающий Дом с широко распахнутыми глазами. Из милейшего ребенка становящийся неординарным юношей.
Слепой. Незрячий пацан, с не самой устойчивой психикой, с младых ногтей учащийся противостоять остальному миру. Избравший себе кумира и так и не оправившийся после его потери. Идущий по пути, который приведет его к месту одного из вожаков и самых значимых людей в Доме. Безжалостный и малоэмоциональный. Замкнувшийся в броне безразличия.
Курильщик (избавиться от воспоминаний о бравом парне из Иксов выходит не сразу). Инвалид-колясник. Единственный, практически всегда общающийся с читателем от 1-го лица. Сбежавший от Фазанов – образцово-показательной палаты глупеньких и подлых зануд. Проходящий путь от очарованности состайниками до подспудного противостояния остальным обитателям Четвертой – частенько выступая эдаким махровым скептиком. Решивший воспринимать большинство действий обитателей Дома как Игру. Зря.
Шакал Табаки. Еще один неходячий. Балагур и трепач, воришка-трикстер, чьим хитом сезона стал ответ на вопрос одним предложением страницы на четыре. Ехидный, бесцеремонный, шумный, надоедливый – сущий тарарам на колесиках. Не терпящий часы в их любом виде (с чего бы это?). Любитель истории Дома, чуткий, заботливый, верный друг, отличный товарищ в играх.
Следующие по важности персонажи, типа того же наставника Ральфа, Македонского, Черного, Волка или Лорда не столь подробно показаны, но время от времени приоткрывают нам полог со своего прошлого, показывают глубинные реакции на раздражители, личный подход к жизни, способ и стиль мышления.
И даже глубоко второстепенные образы обязательно получат минуту, а то и поболе славы, Дорисовывая живой и до краев наполненный социум Дома.
Дополняют картину гармоничный, хороший, насыщенный язык, приятные уху обороты, как-то: «Папка набита мной», «состайник», «Слепой всегда говорит понятно, даже когда молчит», или «Ты спугнул мне Лес».
Эрго. Неожиданно мощный роман, проходящий по ведомству магического реализма. Восхитительно прописанные герои, проживающие самые важные этапы взросления перед нашими глазами. Фантасмагорическая психоделика живого Дома и его восприятия обитателями. Объемная, полная эмоций и воспоминаний картина замкнутого детско-подросткового социума. Потрясающая книга.
