Столкновение миров. Раздел 3. Цикл Потаенный Киев

Второй раздел романа читаем тут

…прослыл изрядным забиякой.

С первых годков полюбил он мерятся силой сперва со сверстниками, а затем и с парнями покрупнее. Поначалу получалось не очень. Хотения было с лихвой, а вот умения… Он начал наблюдать. За кошаками, играющими с мышью. Брачными сшибками рысей. Обрядовыми плясками. Молодецкими забавами старших. Ратными учениями. Наблюдать и пробовать. Кое-что подсказали братья и взрослые мужи. Потом было пару походов к недружелюбным соседям. К тринадцатой весне мало кто мог выстоять против него в потешной сшибке. Что на кулачки, что оружно.

Становилось скучно.

Однажды, во время одинокого охотничьего похода, сидя у костра, он вдруг застыл, завороженный игрой пламени. В ней чудилось биение огромного сердца, неустанное бешеное движение и дикая первобытная песнь. До рассвета сидел, поглощенный танцем Сварожича. А когда взошло солнце, окончательно осознал свое призвание.

Месяцы проводил в лесу, знакомясь с открывшейся ему стихией. Кормил пламя, играл с ним, делился вниманием и восхищением. И огнь отвечал.

День за днем перенимал он движения костра, его страсть, порыв, неукротимость, безрассудство. Ослепляющую внешнюю яркость и опаляющий внутренний жар. Способность не замечать преград, проникая куда угодно.

Учился видеть и говорить с пламенными духами. Проникать в невидимые миры, отгонять призрачное зло, становиться мощным, как лесной пожар, и живучим, как раскаленные угли под внешне холодной золой.

Быть тлеющим и пылающим. Подниматься до небес и таится в малом, согревать и сжигать, исцелять и отнимать жизнь.

Труднее всего было остаться человеком не растворившись в огненной стихии. Получится ли — он не знал до последнего дня своего отшельничества. Лишь выйдя из лесу и увидев полузабытые лица соплеменников, понял — вышло.

А еще четко различил среди молодняка, с открытыми глазами встречающего пропавшего родича…

***

… своих будущих Сполохов.

Сотник раздраженно шикнул на ратников, не обращая внимания на их недоумевающие взгляды:

— Тихо! Расшумелись, как дети малые!

Луна, величаво плывущая над корабельными соснами, была полностью согласна с бывалым Стражем.

Битва на пороге, а они галдят.

Сотник махнул рукой, посылая бойцов вперед.

Невысокие стены вражеской заставы слегка подсвечивались сзади языками пламени. Над заборолом виднелся остроконечный силуэт часового. От костров доносились гам и громкие песни.

Сотник довольно улыбнулся: «Темное отродье, чего с них взять». Пора было брать виру за кровь воинов, погибших вчера во время защиты переправы.

Богатую виру.

С задатком.

Вперед устремились две тени. Бойцы, снявшие не один десяток вражьей сторожи.

Дождавшись, пока часовой отвлечется на особо громкий шум в лагере, они кошками взлетели по бревенчатой стене, темными призраками возникнув за спиной незадачливого стража.

Через секунду путь был свободен.

Воины Белой Башни хлынули через преграду.

Удачный бросок опрокинул в огонь котел с закипающей похлебкой. К звездам ударил столп дыма, и началась паника.

Дикий рев: «Элберет!» швыряет прямо на смутно угадываемые в свете луны низкие, приземистые тени.

Доставшийся от отца клинок нежно касается горла напротив. 

Тяжело валится под ноги тело, гремя плохо пригнанными доспехами.

Нырок под неловко подставленный щит — и опрокинутый враг летит навзничь.

Сумбурное мельтешение застигнутых врасплох противников.

Оборвавшийся звук рога.

Мелькнувшее копье.

Сдавленное проклятие.

И невозможный, немыслимо противный, невыносимый вопль накрывает поле битвы:

— Мастер-стоп!!!!!!!!!!! Мастер-стоп, вашу мать!!!!!!!

И многоголосый изысканный мат в ответ.

— Ричи, ну сейчас-то тебе что не слава богу?!

— Кто притащил длинномер на ночной вынос? Вы вообще правила читали? Где капитан?

Яр замысловато выругался и двинул к мастеру игры через смешавшуюся толпу недавних врагов, уже запальчиво выясняющих, кто, кого и в какое место только что удачно поразил.

Ночные штурмы на этой Игре явно не задались.

***

— Ты прикинь, я влево, принимаю на щит, а он…

Люди, час назад желавшие одного: побыстрее отправить оппонента в «мертвятник», теперь пили мировую всем «полигоном».

— Ну как можно так тупить? Только вчера Эдорас сами же вырезали, а сегодня одного часового на стену ставят…

— Во времена, глухие, седые!..

— Наливай-ай-ай-ай!

— А мастер у нас таки поц…

Разбор полетов у костра достиг своего апогея.

— А если бы не этот тупой «мастер-стоп», мы бы вас с грязью смешали!

— Это кто тут только что вякнул? – Ярослав сам не ожидал от себя столь бурной реакции, – Мушкет, ты? Сказал, как в муку… Ты что забыл, что это Игра? Ваще офанарели, господа светлые рыцари? Забыли, как с гоблинами «армейку» в ливень ставили? Бутылки «Закарпатского» по кругу не было? «Гопников» пьяных под Михайловским запамятовали? Или как тебя тот же Шаграт помогал до «скорой» тащить, когда ногу ты топором распанахал? Или как «бабло» собирали по тусовке, когда Ольче операция нужна была? Вы ролевики или альфа-самцы бабуинов, блин? «Без мастер-стопов с грязью…»

Неловкая тишина одеялом накрыла поляну. Лишь костер тихо и просяще заглядывал искрами в лица сидящих людей.

— Да ладно, Кот, чего ты взъерепенился? Он же не со зла, по пьяни…

— Прав Котяра, заигрались мы, сударыни ведьмы…

И, словно в ответ на незаданный вопрос, встал невысокий, полный мальчишка, любитель раннего БГ, музыкант и неплохой лучник, воспринимаемый многими эдаким «сыном полка»:

— Под звездами этого или другого мира я, взявший имя Нандаро, клянусь: если позовет меня любой из сидящих у этого костра встать с ним рядом, вместе встретить любую беду и помочь силой, деньгами, умом или знанием ее преодолеть. Я приду. Да будут свидетелями моей клятвы все люди, боги и живые твари, слышащие меня.

Пауза длилась не больше мига.

— Я, взявший имя…

— Я, взявший имя…

— Я, взявший имя…

Отзвучали обеты, напряжение, витавшее над поляной, давно переплавилось в безудержное веселье.

Яр стоял чуть в стороне от общающегося народа и думал, участником (а то и инициатором) чего он стал в эту теплую майскую ночь. Простого «ляпанья» языком? Подражания древним? Стремления покрасоваться? Или все же чего-то большего?

«Мы лежим под одуванчиковым солнцем, и под нами крутится цаца Земля» — донеслось из кармана.

Кот достал модный «подарочек на день рождения»,  и нажал на зеленую кнопку.

— На связи.

— Привет, богатырь, не сильно занят?

***

В отблесках костра лицо Велены казалось особенно нездешним.

— И надоели они мне вдруг пуще горькой редьки. Козы драные. Вроде все как всегда. Девчонки щебечут. Старшая неколебимо уверена. Цель вроде есть. Задачи никуда не делись. А тошно, хоть в омут кидайся. Так не поможет. Тут я как раз вспомнила, что разговор у нас на самом интересном месте прервался. Давай, думаю, звякну, чем там богатырь мой занят.

— Гоблинов изничтожаем в основном. Пока Белый Совет не надумал все рати в Мордор двинуть.

— Веселая у вас жизнь, молодой человек, как я погляжу. Даже завидно. А пошли-ка прогуляемся, Страж Белой Башни. У вас тут никакого водоема поблизости нету?

— Есть, отчего же. Озеро, и немаленькое. Правда, до него полчаса топать.

— Испугал ежа голым задом, двинули, богатырь, а то соратники твои шеи посворачивают, выглядывая, что это за краля у ихнего капитана образовалась.

Яр

Водная гладь озера притворялась волшебным серебряным зеркалом. Я ль на свете всех… Ни малейшее дуновение ветерка, ни один упавший лист, ни одна сонная рыба не смели потревожить это совершенство.

Первый безветренный день на Играх. Интересно, к добру или к худу? Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь приезду незнакомой, в сущности, девицы. Ну симпатичная, ну нестандартная, что, у нас таких мало? Таких, да не таких. Ишь, идет, как лебедушка плывет…

Велена

— Ну что, богатырь, готов к новым ощущениям? Смотри, кто не спрятался, не виноватая я.

Она тряхнула головой, рассыпая волосы по плечам, и вскинула руки к небу. Топнула ногой, набирая и наращивая некий тревожащий, рваный ритм.

Гладь озера утратила свою девственность. Прямо посреди водоема, в мареве капель, вдруг что-то возникло, и, набирая скорость, устремилось к берегу.

Яр

Я не то чтобы испугался, но как у меня в руке возникла «финка», подаренная на 20-летие Тангором, кузнецом, способным на коленке выковать ножевой шедевр, я и не заметил. Мало ли вдруг Лох-несское озерище образовалось. Наверное, рефлексы — это наше все.

У моих ног, практически уткнувшись носом в глиняный склон, стояла… (никогда не был спецом по плавсредствам) гондола? ялик? челн? Короче, лодка. Сквозь которую, тем не менее, явственно просвечивали воды безымянного озера.

— Отомри, богатырь, поехали кататься.

Она скользнула в эфемерное средство передвижения и приглашающе похлопала рукой по воздуху. А заодно и по лавке рядом с собой.

Зрелище барышни, сидящей прямо в воздухе и одновременно на чем-то вполне материальном, было абсолютно фантасмагорическим.

Я спрятал «финку» в ножны и «поехал».

Велена

Первый шаг дался ему с трудом. Что, в принципе, не удивительно. Сами попробуйте сесть своей драгоценной задницей на что-то, что лишь угадывается краем глаза. Что-то почти полностью прозрачное. Причем в воде. Далеко не каждый новичок с первого раза в Призрачную ладью шагнет. Этот шагнул. Пол-колеса вистов, минимум, молодец парень.

Тронулись. Двигалось чудо судостроения само по себе. Журчала вода под невидимым форштевнем, а вместе с ней лился разговор, такой, как оказалось, нужный для обоих.

Мушкетер, неспособный перейти ручей по причине постоянного пьянства, встречался в нем с рассеянной Виданой. Средиземье с Амбером. Немытая рыба из Кичеево с коварными Пахарями. А пробуждение в бесконечной палатке с манипуляциями Старшей. Платон спорил с Кафкой, а Олди перекрикивались со Стругацкими.

О том, на чем они сидят, не было сказано ни слова. Плывем по озеру, и ладно.

На горизонте стало сереть, несмело чирикнула пробудившаяся пичуга, а двое в ладье становились все ближе и ближе. Во всех смыслах.

Ни один из них не заметил, как сперва робко, а затем все смелее стало прикосновение рук.  Как будто случайно бедро прижалось к бедру. И касание губ стало естественным и неизбежным продолжением разговора.

Губами все не ограничилось.

Когда сплетение тел достигло наивысшей точки, она запрокинула голову и закричала в звездный полог, качающийся у них над головой. Громко, сладко, делясь с окружающим пространством всей своей страстью и переполняющим ее восторгом.

И получила ответ.

Вокруг двоих вдруг выросло водное кольцо, на многие метры поднявшееся из спокойного доcеле озера.

Кольцо, соединившее воду и звезды, салютующее небесам салютом неистребимой жизни.

Они лежали, казалось, прямо посреди успокаивающихся волн, мокрые и счастливые, оставив за бортом все тревоги и невзгоды внешнего мира.

Мира, который никогда не прощал такого пренебрежения к себе.

Не простил и сейчас.

Мгновенно, как отрезало, стихли просыпающиеся птицы. По воде пошла крупная рябь, что-то плеснуло в глубине, будто вздохнул после долгого сна открывающий глаза огромный зверь.

Ладью качнуло, набежавшая волна окатила и так мокрую с ног до головы парочку.

— Твою ж мать, —  Велена встала в центре лодки, чертовски напоминая некую Пенорожденную даму на «А», —  они, похоже, издеваются…

— Ты чего, что случилось-то? – Яр завозился на дне, проклиная отсутствие моряцкого опыта. Дно ходило ходуном, норовя уронить его обратно.

— Водяного вам в глотку, откуда? Здесь же все тихо было! – девушка выпрямилась, не обращая внимания на бешеную пляску плавсредства, и вскинула руки к небу.

Яр даже прекратил попытки подняться.

Вытянутая в струнку обнаженная женская фигура заставила позабыть о катаклизмах, происходящих вокруг.

Но они не замедлили о себе напомнить.

Вверху громыхнуло, и боковым зрением парень, казалось, увидал громадное отражение Велены, застывшее на фоне рассветных облаков.

Девушка тем временем накинула промокший сарафан и обернулась к Ярославу.

— Прорыв. Сейчас. Ты, главное, не дергайся. Сиди, где сидишь. Скоро «Дежурки» появятся.

Ее последние слова утонули в диком звоне. Будто разом раскололись тысячи огромных зеркал. Воздух пошел складками, исказилась перспектива, а из-за ставших плоскими деревьев вдруг появились какие-то существа.

Впереди неслись крупные, поджарые, похожие на догов-переростков звери, рассыпая из шерсти едва тлеющие угли.

Из-за мигом занявшейся травы выступили несуразные, покрытые чешуей фигуры, размахивающие длинными, искрящими хлыстами.

Следом валил такой паноптикум, что у Яра буквально сперло в зобу дыхание.

Текли извивающиеся полупрозрачные тела огромных змей. Гулко топали на двух ногах толстые быкоголовые. Рассекали воздух стремительные тени с металлическим блеском на крыльях. Мелькали позади человекоподобные силуэты в плащах.

Весь этот безумный зверинец приближался к ладье со скоростью набирающего ход поезда.

Братко шарил по дну, пытаясь нащупать свой верный ножик, прекрасно понимая, что поможет тот сейчас чуть больше, чем мертвому припарка. Но даже эта эфемерная надежда никак не давалась в руки, скрываясь под грудой мокрой одежды.

Первая волна атакующих уже достигла воды, разогнав ее десятками потных тел. Шибануло в нос ароматом давно не чищенного вольера. Уже в паре метров мелькали налитые кровью глаза, как вдруг Велена, застывшая, словно носовая фигура ладьи,  описала руками широкий круг.

Краем глаза Ярослав, нащупавший, наконец, финку, увидал не изящную рыжую барышню, пять таких долгих минут назад кричавшую от страсти у него в руках.

Рядом с ним стояла Сила. Некогда принесшая на нашу планету жизнь пришла по зову одной из своих детей.

Тяжелая синеватая глубина выглянула из глаз Велы, а затем выплеснулась наружу.

Навстречу живой, хрипящей от жажды крови волне, встала другая волна. Древняя, исконная, также отлично способная разрушать, но никогда не ставящая это за цель.

Лодку дернуло, Кот упал, в очередной раз не удержавшись на ногах и выронив счастливо отысканный ножик.

Между ними и атакующей сворой взметнулась ввысь водяная стена. Она перерубила двоих самых быстрых «супердогов» и приняла на себя удар остального зверинца.

Тучи брызг взметнулись на высоту пары метров, но преграда выдержала.

Оскаленные пасти и кривые когти драли воздух на расстоянии вытянутой руки от изрядно подтопленной ладьи.

Драли напрасно.

Долгие мгновенья, пока к берегу не подошла пара, до этого державшаяся поодаль.

Две задрапированные в черное фигуры приблизились к барьеру и легонько надавили на него. Раз. Другой. Третий.

Стена пошла рябью и прогнулась под их мертвенно нежным натиском.

— В Чернобожью душу, в три перехлеста с переподвыподвертом! — Велена крутанулась вокруг себя, прихлопнула и коснулась барьера, отдавая ему последние, тщательно сберегаемые силы.

На несколько минут щит вернулся на свое место. Но затем опять стал приближаться.

Ярослав, вновь обнаруживший свой вечно ускользающий нож, поймал, наконец, ритм колебаний ладьи и встал  рядом с Веленой. Она судорожно сдавила его ладонь: «Помогай».

Закружилась голова, накатила слабость. Кот оперся о невидимый бортик.

Это дало им еще десяток секунд.

Как выяснилось, спасительных.

Именно в это время на поле боя прибыла кавалерия.

В паре десятков метров по левую руку в озере взбухла огромная водная капля. На стороне, повернутой к берегу, проявилось рассерженное женское лицо. Капля дрогнула и устремилась к берегу. Прямо на замерших Плащеносцев.

Удар был страшен. Одного черного разнесло на куски. Второго отшвырнуло далеко в сторону. Посыпались в воду потерявшие сознание «супердоги». Ошметки змеиных тел разбросало  по окрестностям. Громко ревел быкоголовый с оторванной по пояс ногой.

А потом из воды стали появляться Нереиды.

Молодые, красивые, с глубиной в глазах, уже знакомой по прелестным очам Велы. Ведущие какой-то дикий, но до одури прекрасный танец.

Ринувшиеся к ним звери гибли на бегу, расшибаемые в лепешки невидимыми ударами. Гибли, но не прекращали попыток дотянуться до вожделенного мяса.

С воздуха сыпались фигуры в переливающихся голубых накидках, поливающие зверье яркими синими лучами. Одна из них вдруг получила в грудь сгусток мрака и изломанной грудой рухнула на землю.

Вокруг ожившего Плащеносца тут же закружили товарищи погибшего.

Схватка отдалялась от берега. Под лучами взошедшего солнца постепенно воцарилась тишина.

Ладья уткнулась носом в пляж. Ярослав подхватил Велену и перенес ее на сушу. Поискал место почище. Не нашел.

Все было завалено кусками тел и мертвыми тварями.

— Вела, девочка моя, ты как всегда на высоте, — идущая вдоль воды женщина отлично смотрелась бы за любым столом переговоров на высшем уровне. Холодный взгляд, приподнятая бровь, ухоженная прическа, деловой костюм, туфли «смерть крокодилам» на небольшом каблуке. Казалось, лужи крови и ошметки мяса не смеют прикоснуться к ее обувке. Яр присмотрелся. Она действительно шла вдоль кромки воды. Но не по берегу.

— Велимира, спасибо, что поторопились.

— Пустяки, право слово, спасибо, что вовремя оповестила. А это что за юноша?

Взгляд Старшей был снисходителен и слегка, почти незаметно, брезглив.

— Ярослав Братко, мой хороший друг.

— Ярослав, правильное имя. Смотрите, юноша, чтобы действия были ему под стать. Вела, через час разбор полетов.

 

— «Стерва классическая, одна штука». Ни нам здрасте, ни тебе спасибо, ни мне до свидания.  Солнце мое, я, конечно, извиняюсь, но что это было?!! Я сейчас не про твою Старшую.

— Вот так и живем. Периодически. Прорыв это был, самый натуральный. Причем невычисленный. Твои хоббиты теперь по гроб жизни обязаны. Кабы не мы, порвали б их как тузик грелку. Присядь. Если найдешь где. Рассказ долгий.

Кот слушал и не мог поверить своим ушам.

Уже сотни лет  по всей Земле время от времени открываются врата в некие Нижние миры. Не потому Нижние, что снизу, хотя и поэтому тоже. А потому, что ничего хорошего из тех миров чаще всего не приходит. Может птичка какая залететь. С размахом крыльев в пять метров. Или рыбка заплыть, потом никак поймать не удается, вон потомки Уоллеса уже все озеро обыскали. Или зверушки гурьбой. Или человекообразное, у которого от перехода способность обращаться просыпается. Или хрень неведома. Или …

Но это еще ничего, терпимо, хотя неприятно.

Хуже, когда совсем древний мир с нашим соединяется. И ломятся сюда голодные тероподы, к примеру.

А совсем паршиво, когда кто-нибудь с той стороны ворота находит. И сам открывает. Да не один. А с группой товарищей. Тыщ так в несколько.

Так что сегодня еще ничего так, скромно. Всего сотня тварей. Хотя черные мне не очень понравились. Явно из серии открывателей, Властелинов, блин Темных.

А Роды как раз порталы отслеживают. А потом затворяют. Давно так повелось. Не от Основателей вроде, но давно. По их завету. Сегодня, видал, Воздушные нарисовались? Такое тоже бывает. Если близко спецгруппы от разных Родов, Прорыв закрывают вместе. Но бывают нюансы. Раньше частенько в спину били. Прямо в процессе. Потом паритет какой-никакой выработался. Если количество бойцов от разных Родов примерно равное, сперва портал закрывают, подарочки оттуда отлавливают, а уж потом режутся на здоровье. Если приспичит. Хотя уже на моей памяти два раза драка случалась и во время. Прикинь, дурдом. Как будто Нижних нам мало…

— А чего ты тогда удивилась так, когда началось?

— Я ж твержу: невычисленный. Обычно за слабыми местами пригляд идет, разведка бродит, смотрит, нюхает, где может порваться, а где не должно. Мы как сюда пришли — я поглядела. Все тихо было. Ни намека. Что паршиво. Если это не случайность, у нас могут начаться неприятности.

Ух ты, какие мы сообразительные. Задним числом. Пора тебе, крошка, настоящие неприятности на зуб попробовать.

 Есть, правда, одна легенда. Создали, мол, давным-давно Основатели некие Алтари.  Для каждого Рода — свой. В каждом — его сила. И кусочек мудрости Изначальных. А когда придет время, сказали, Алтари те в беде великой выручат.

Правда, ни от Батыя, ни от фон Клейста они нифига не выручили.