Родителями кинематографа называют братьев Люмьер. Его возможности первым оценил Жорж Мельес. Они были гигантами, давшими человечеству наиболее популярный на сегодня вид искусства. Но кино не было бы таким, каким его знаем мы – если бы не наш сегодняшний герой. Человек, по достоинству занимающий место рядом с создателями важнейшего из искусств. Гений. Режиссер. Новатор. Учитель. Писатель. Один из лидеров и вдохновителей «монтажного» кино. Формировавший лицо кинематографа. Его душу.
Сергей Михайлович Эйзенштейн.
Появился на свет маленький Сережа 10 (22) января 1898 года в Риге. В детстве увлекался рисованием, языками и фотографией. В 14 лет пережил развод родителей. Уже через год поступил в петроградский Институт гражданских инженеров (отец Михаил Осипович видел сына продолжателем своего дела — архитектором). Однако в планы семьи Эйзенштейнов властной рукой вмешалась революция.
Служба в Красной Армии, работа художником-декоратором, активное участие в клубной самодеятельности. Еще детское увлечение театром достигает своего пика. Конкуренцию Мельпомене пытался составить язык хокку и сегунов. Но муза оказалась сильнее.
Художник-декоратор в труппе Московского первого рабочего театра Пролеткульта. В 1921 Эйзенштейн поступает в Государственные высшие режиссёрские мастерские, под крыло Всеволода Мейерхольда. Продолжая при этом сотрудничать с рабочим театром.
С 1923 Эйзенштейн уже руководитель театральных мастерских Пролеткульта. В этом же году выходит в свет статья «Монтаж аттракционов»: «Свободный монтаж произвольно выбранных, самостоятельных (также и вне данной композиции и сюжетной сценки действующих) воздействий (аттракционов), но с точной установкой на определенный конечный тематический эффект ‑‑ монтаж аттракционов».
«Аттракцион» (в разрезе театра} ‑‑ агрессивный момент театра, то есть всякий элемент его, подвергающий зрителя чувственному или психологическому воздействию, опытно выверенному и математически рассчитанному на определенные эмоциональные потрясения воспринимающего…»
«Школой монтажера является кино…».
Театр потерял своего поклонника. Новое, с невиданными возможностями искусство, заполонило мысли молодого творца.
В 1925 на экраны выходит первая полнометражная работа Эйзенштейна (в соавторстве с Г. Александровым, как и несколько последующих): «Стачка»/«Чёртово гнездо»/«История стачки». Новаторская картина, в которой режиссер демонстрирует потрясенному миру пробу пера по воплощению своих идей о монтаже аттракционов. Рассказ о тяжелой судьбе дореволюционных рабочих заработал серебряную медаль на всемирной выставке в Париже, и был неоднозначно встречен на родине.
Следующая работа Сергея Михайловича, до сих пор среди шедевров мирового кино. «Броненосец Потемкин» (1925), изначально задумывающийся как часть эпопеи «1905 год», взорвал представление о кинематографе. Великолепно продуманный монтаж, шикарное эмоциональное наполнение практически каждого кадра, талантливое использование деталей. Недаром «Броненосец» неоднократно назывался среди лучших фильмов всех времен и народов. Даже сейчас, в 21 веке, некоторые сцены из ленты буквально берут за душу.
Дальше был «Октябрь» (1927), где впервые в художественном кино, зрители увидели Ленина (в исполнении Василия Никандрова), и «Старое и новое»/«Генеральная линия» (1929) – фильм, многими почитаемый как прародитель советского кино про деревню.
С 1929 по 32 вместе со своим другом и сорежиссером Александровым и оператором Тиссэ, Эйзенштейн провел в Буржуинии. Побывали в Штатах, Великобритании, Германии, Голландии, Бельгии, Швейцарии.
По приезду домой Сергей Михайлович большое количество времени уделил преподаванию и написанию статей по теории и практике режиссуры. В 1936-37 он вплотную столкнулся с давлением системы, до этого вполне к нему лояльной. Практически законченный «Бежин луг» был уничтожен, а Эйзенштейн отлучен от преподавания.
Повлияло ли это на выбор темы его следующей картины? По крайней мере, режиссер хорошо запомнил историю гибели своего детища. Факт в том, что «Александр Невский» (1938) стал одним из лучших представителей патриотического кино первой половины века, и оказал серьезное влияние на развитие исторического фильма вообще. Массовые баталии, большая работа над доспехами, мощный эмоциональный посыл, красивые изобразительные решения, отличная работа оператора и композитора. А уж каким успехом фильм пользовался в 1941!
Казалось, большего в историческом кино уже не скажешь.
«Иван Грозный» (1944) показал, что за старыми, всегда открываются новые вершины. Картина, полная аллюзий и метафор, оказалась прорывом в развитии кинематографа. Талантливые, тщательно выстроенные кадры. Шикарный, новаторский монтаж («Кинематограф — это прежде всего монтаж»). Великолепная визуализация. Светотень, как могучий инструмент кино. Грамотно воссозданная атмосфера. Мощная музыка (созданная Сергеем Прокофьевым, композитором, работавшим с Эйзенштейном и над «Невским»). Потрясающие операторские находки. Ну, разве что историческое соответствие под вопросом (впрочем, кого это когда смущало). Да актерская игра чересчур примитивно-театральна. С третьей стороны, ведь создателю зачем-то нужен был именно такой вариант лицедейства?
Изначально задумывалась трилогия (причем по заказу лично Отца народов), однако вторая часть: «Боярский заговор» (1945) вызвала недовольство Сталина, отправившего картину на доработку.
Завершить которую Сергей Михайлович так и не успел (зритель увидел фильм в черновом варианте только в 1958 году). О третьей и говорить нечего (от нее остались только фрагменты).
Сердце Сергея Михайловича Эйзенштейна прекратило биться 11 февраля 1948 года.
50 лет, не возраст.
Очень трудно, развивая молодое искусство кино, одновременно делать его угодным тем, наверху. Двойная нагрузка. А сердце одно.
Сердце человека, любившего Кино.
