Потаенный Киев. Хранитель. История десятая (финальная). Пулька на троих

Благодарность Катерине за плодотворные ночные споры,

Дракону за Эгрегор Леммингов и неверие в людей

Хранитель-10. Пулька на троих

Ласковое осеннее солнце, уже утратившее августовскую нетерпимость, нежно обняло купола Софии, снисходительно блеснув на колокольнях Михайловского. Мол, ладно уж, несуразный ты наш, все-таки какой-никакой, а свой. Особо непоседливый лучик скользнул по маковкам одного собора, устремившись к другому… Но не тут-то было. Многомерная ловушка огромной зеркальной стены схватила непоседу, раздробив на тысячи искорок, превратила в ничто.

Хищное блестящее строение в жутко популярном  последнее время стиле «стекло-бетон», застывшее между двух соборов, удовлетворенно смежило веки-стены и вновь затихло. До поры.

Копошащиеся внизу люди покоя не знали.

— Минута до эфира, – махнул рукой полный юноша годков этак 40.

— 5. 4. 3. 2. 1. – Пошел!

— Через несколько мгновений будет сделан еще один шаг к гордому званию европейской столицы, – соловьем заливалась субтильная ведущая, явно пребывающая на грани истощения. — В самом сердце нашего города откроет свои двери новая пятизвездочная гостиница, где не будет стыдно переночевать даже английской королеве. Из окон своего люкса ее величество сможет со всеми подробностями рассмотреть как кресты на колокольнях соборов, так и новостройки Оболони. Вот, наконец, то, ради чего мы здесь собрались. Отцы города перерезают ленточку у входа в новую визитную карточку нашей столицы!

Громовой раскат прервал скороговорку звезды экрана. Свинцовые тучи, чернотой спорящие с душой серийного убийцы, плотным саваном окутали колокольню храма Ярослава. За пару минут ясный день сменился сумеречным вечером. Ударил гром, дрогнули стекла новосотворенного монстра. А затем хлынул ливень. Стена воды накрыла расфуфыренную толпу, заставив ее мгновенно рассосаться по навороченным авто.

Небо плакало. Навзрыд. Лишь обрывки праздничной ленты сиротливо мокли на опустевшей площади.

 

Виктор выключил трансляцию. Последние две недели, после перемещения Стража его не покидало ощущение допущенной ошибки. А тут еще эта гостиница. Как там Элессар говорил: «Что за несчастный день сегодня? Все, что ни делаю, все к худшему». Во-во, очень похоже. Хранитель поморщился. Надвигалась гроза. А он никак не мог понять откуда.

 

Этот район не был ни самым криминогенным, ни самым отдаленным. Ни самым непрестижным. Обычный спальный район. С чахлыми деревцами, уставшими людьми на остановках, панельными многоэтажками и едва уловимым запахом бедности. Обычный спальный район. Возле пивного ларька остановился обычный Лексус LX 570 стоимостью около 140 тысяч крайне условных единиц. Правда, как правило, владельцы таких машин редко появляются в таких районах. Но мало ли. Свободная страна, свободные люди. Может, это депутат к своим избирателям прибыл. За жизнь, чисто, перетереть.

Распахнулась правая передняя дверца, и в наступающие сумерки шагнул крепкий дорого одетый мужчина с чуть тронутыми сединой висками. Мелькнул огонек двухтысячедолларовой зажигалки (1 бриллиант классической огранки (0,0195 карата) категории G (ультрабелый), ограниченный выпуск). Мужчина, с удовольствием затянувшись «Сенатором», взглянул на «Ролекс». Затем вверх. На окно одной из квартир пятого этажа обычного панельного дома.

Минутная стрелка коснулась 12.

Колян, приняв на грудь остатки бормотухи, нашарил спички. Самокрутка оказалась последней. Как и водка. Перспектив для добычи вожделенного пойла не было никаких. Его в последнее время не брали даже на разгрузку окрестных ларьков. Будущее было покрыто туманом. Зато в настоящем все пребывало в ажуре. Последние 50 грамм позволили организму, растянувшемуся на проваленной тахте загаженной гостинки, уплыть в пьяный сон. На малюсенькой кухоньке вода, хлынувшая из прохудившейся кастрюльки, погасила конфорку. От упавшего бычка медленно занялся залитый жиром коврик, подаренный мамой на новоселье 30 лет назад.

Минутная стрелка коснулась 12.

«Бум», — шепнули губы, нежно обнимающие фильтр «Сенатора».

«Бум», — отозвался пятый этаж обычного панельного дома в обычном спальном районе.

Коляну повезло. Он испарился во сне. Во сне, где он, молодой 16-летний парень, не поступал в сантехническую бурсу, а, закончив десять классов и училище, становился лесником в Конча-Заспе.

Остальным жильцам последних этажей повезло меньше. Часть из них не спала.

Окурок «Сенатора» спланировал на асфальт. Модник с седыми висками аккуратно снял пиджак от Армани, уронив его на руки возникшего из ниоткуда блондинистого мальчика.

— Ну, – произнес он еле слышно, – иди сюда, маленький.

Мощно тряхнуло эфир, возле развороченного взрывом этажа возник Районный. Хищная улыбка растянула губы владельца LX 570.

— Фас, крошки, ату его!

Появившиеся сущности легко опознали бы эфирщики. Или Хранитель. Но никого из них поблизости не было. А для Районного это было неведомое зло. Сковывающее волю, ослабляющее разум. Темный меж тем не мешкал: «Ты не прикрыл порученную тебе местность, все эти люди не должны были умереть. Хранитель тебя предал. Не помог, не выручил. Ты не исполнил свою функцию. Смерти не прекратятся, ты не сможешь им помешать…»

Вокруг избиваемого парадоксами Районного кружил хоровод Чужих тварей, окончательно лишая его поддержки и опоры, обрубая связи с Городом.

«Послушай меня, послушай, – лился ядом напор Антихранителя, – послушай, и все наладится. Светлые тебя бросили. Только Я знаю, как надо. Стань, как Я, и все будет хорошо. Это просто. Просто слушай меня». Движения тварей размазались, уходя из области человеческого восприятия.

Антихранитель ухмыльнулся. Районный менялся. Затемняясь кардинально, неотвратимо. А за ним покрывался сумерками его район.

Обладатель «Ролекса» вздохнул полной грудью. «Ну, сейчас начнется». Что-то стремительной тенью мелькнуло в отдалении. Один раз. Другой. А затем прорвало. Эфир гудел, переполняемый недобрыми сущностями, почуявшими еду. Много еды. «Стол накрыт, милые мои, летите жрать». Они летели.

Район переставал быть самым обычным. Становясь кошмаром наяву для своих обитателей.

«Что бы я делал без молодых энтузиастов, – думал Темный, опускаясь на кожаное сидение. — Ведь без нашего юного Виконта я никогда не воплотил бы мечту Учителя. Только Светлый Хранитель Киева мог убедить Старших эфирной цивилизации переместить Стража. Ну а заодно выпустить Чужих тварей. Без которых, кстати, невозможно перерождение Районных. Ай, спасибо Вите Никитину!»

 

Виконт нашарил часы. «Еще семи нет. Чего я проснулся?»

— Вставай, беда. Большая беда, – Анфиска, казалось, не могла усидеть на месте.

— Иду-иду, что за паника с утра пораньше?

 

Полупустой автобус хлопнул дверью, выбросив клуб дыма, укатил восвояси. Виктор отвернулся от зловонного облака. Обычный спальный район… Или нет?

«Блин, что за манера ни свет ни заря ребусы загадывать?» Во рту оседал привкус выхлопных газов. И не только их. Вязкая гнетущая тишина. Ни ветерка. Ни шевеления. Будто желе разлили. Много. Давит. Теснит. На затылке ощущение недоброго взгляда.

«Что ж это так смотрит?»

«Так» смотрело все.

Зло прищурились окна панельных многоэтажек. Ненавидеще скользили взгляды редких прохожих. Даже листья чахлых деревцев мрачно уставились в спину зелеными прожилками.

Наконец парень осознал, что чувствовал Фродо в Мордоре. Все вокруг было чужим. Враждебным.

«Да что тут у вас творится?!»

Когда в лицо метнулась сероватая тень, Хранитель не удивился. Дальше все слилось в один непрерывный кадр. Из качественного ужастика.

Смертная злоба неупокоенных (откуда их здесь столько?!).

Оскаленные морды бродячих собак.

Ножи явно обдолбанной гопоты (че ж вам не спится-то?).

Обрывки эфира недавно погибших людей, исполненные мучительной тоски по незавершенным делам.

«У нас на районе…»

Такого беспредела в одном месте Никитин еще не встречал. Безнадега. А надо всем этим висела скользкая аура тьмы.

«Ржавчиной позолочена…»

Районный на зов так и не откликнулся.

 

Виктор стоял около метро, всеми фибрами души впитывая обычную людскую суету. Он не помнил, как оказался здесь. Как выбрался с отравленной земли. Лишь чувствовал, как в паре километров затихал район, разбуженный вторжением светлого Хранителя.

Район, который уже не был Киевом.

Анфиска была права. В Город пришла беда. Большая беда.

На месте Детинца колыхалось озеро тумана. В редких разрывах то возникали, то исчезали кусочки Подола. Казалось, что за границами тумана нет никакого Киева. Он еще не родился. Как и мир в целом. Есть только пустота. Великое ничто.

Хранитель потянулся за пределы этой пелены с детским желанием забыть утренний кошмар, развеять его в клочья…

Город отозвался. Неуверенно, будто сбрасывая оковы сна. Но не весь. Несколько отдаленных его частей будто не существовали вовсе. Киев заболел. Причем серьезно.

 

Хлопнула дверь. Повеяло подснежниками, скошенной травой.

— Любимый, что у нас творится? Мне аж до первой столицы добило… Тут что, монгольское нашествие?

Виктор открыл глаза.

– Как хорошо, что ты приехала, а как же практика?

— Прорвемся, что нам, красивым бабам…

 

Зов в который раз ухнул в пустоту. Ответа не было. Никитин, погасив сигарету, поднялся со скамейки.

Отклик.

Слабый, еле уловимый.

Поймать.

Ближе. Еще ближе.

«Здравствуй, Эфирщица, прости, не знаю твоего имени».

«После познакомимся, Светлый. Не до этого сейчас. У нас война. Расхлебываем перенос Стража. Твари рванулись потоком. Нас теснят. Все плохо. Что же все-таки не так с благими намерениями…»

«М-да, отсюда помощи ждать не стоит».

 

Визгливый голос солиста, усиленный мощными колонками, пробирал до потрохов. Артем поморщился. Исполнение семейного долга оказалось на диво неприятным делом. Библиотекарь закрыл глаза, отрешаясь от происходящего. Стало потише. Правда, ненамного.

Сперва выгул малолетнего племянника не обещал серьезных потрясений. Но потом обнаружились приятели с билетами на концерт молодежного кумира.

И вот уже второй час…

Что-то изменилось.

Рывком.

Атмосфера в зале стремительно переставала быть томной. Буквально в паре метров вспыхнула потасовка. Невдалеке раздался истеричный визг, на который устремился охранник. Артем потянулся к источнику проблем.

Есть.

Ух ты! Какая хрень мощная. Грязное фиолетовое свечение, буквально сносящее крыши окружающим. Выдергивающее из-под спуда всю грязь, дерьмецо, все худшее, что барахтается на дне человеческой сущности.

Окружающие парня люди медленно, но уверенно превращались в стадо. Мерзкое, подлое, крайне неприглядное.

«Темный? – думал Артем. – Нет, не похоже. Это что-то другое. Не было в происходящем ни капли ни целесообразности, ни прагматичности, ни, в конце концов, логики, зачастую присущей извечному противнику Хранителя. Оставалась лишь грязь, лезущая из всех щелей несостоявшихся царей природы.

И лицом в болото – источник.

Низенький, жирный мужичонка в ватнике (слесаря мы, слесаря), подмигнув Артему, растворился в воцарившейся какофонии.

«Однако, Витек, — мелькнуло в голове у Библиотекаря, вытаскивающего племянника из очередной драки, — Похоже, вашему междусобойчику с Темным пришел конец. Пора сдавать на троих».

За спиной клокотал превратившийся в арену концертный зал.

 

Никитин поймал Ладин взгляд.

«…Жертв уже перевалило за четвертый десяток, – надрывался телевизор. – Таких последствий визита надежды русской попсы не ожидал никто. Следите за развитием событий …» Берегиня щелкнула ленивчиком.

— М-да, — раздалось из угла, — а в Японии чуть реактор в небо не взлетел… Как то это все «Супернатурал» напоминает, сезон эдак 4-й, 5-й, не находите?

Лада выразительно глянула на домового.

— А я че? – отозвался тот. – Твой как впялится в ящик, и сплошные Винчестеры с утра до ночи, а мне куда деваться?  Смотрю через силу…

— Значится, так, — хлопнул по ручке кресла Виконт, — отставить базар, пора антикризисный комитет собирать однако.

 

Скомканная пачка «Сенатора» упала возле переднего колеса «Лексуса».

«Неплохо идет, еще один участок в нашу копилочку, – Антихранитель отвернулся от вихря созданного Тварями вокруг  Районного. – Как тебе, интересно, Витенька, наш ребус? Чего с нашими товарищами из ниоткуда-то придумаешь? Борись, мальчик, как сказал Лорд Мрака, вынимая из пустоты Шпагу Теней. Ну что ж, продолжим викторину: «Займите Хранителя делом…»

Вежливое покашливание.

— Шеф, у наc через три часа открытие торгового центра на Подоле.

«Хороший мальчик, перспективный, в ученики, что ли, взять».

 

Как меняется Город? Согласно генеральному плану? Или воле власть имущих? А может, как меняется растущий организм? Даже если ему несколько тысяч лет? Нельзя насильно перестраивать органы в теле, заменять их другими. Иначе может вырасти что-то не то. Если кусок вашего сердца заменить пластиком, как вы себя почувствуете?

С каждым новостроем в центре Город терял частичку своей души, неповторимой и единственной. Киев Олега, Святослава, Владимира, Ярослава заменялся европейским городом толстопузых олигархов. Тень, отброшенная стеклянными стенами, накрывала столицу. А за ней кралась Тьма.

 

— Давно не виделись, Светлый.

Крепкая рука Техника, скользнувший поцелуй Девы Леса, хлопок по плечу от Обережника, широкая ухмылка Артема.

— Ну что, сударыни мои ведьмы, работаем?

Дел оказалось невпроворот.

Что у нас есть практически везде? Правильно, транспорт. Поначалу Техник ругался. Потом на маты не осталось времени. Каждый автобус, троллейбус, трамвай, маршрутка были задействованы. Заряды лепили все. Как в детстве из пластилина. Только сейчас материал был другим. Затем снова приходил черед Серафима. Заряженный транспорт уходил в затемненные районы, унося с собой свет, тепло и надежду.

Но этого было мало.

На сцену вышла Дева Леса. Киев все-таки оставался достаточно зеленым городом. Несмотря на все усилия застройщиков. А листва была ЕЕ царством. Каждый куст, каждая ветка разгоняли мрак.

Но и этого было недостаточно.

Следом работал Библиотекарь. Ведь сначала было слово. Буквы, строчки, байты, биты, газетные передовицы, книжные абзацы, веб-сайты – все было пронизано призывом к любви и пониманию.

Завершала процесс Берегиня. Она стучалась в сердца женской половины Города. Взывая к исконному свойству беречь, защитить, не дать пропасть.

Постоянно на их пути, помимо ожидаемого противодействия от перестроенных под тьму Районных, возникало что-то еще. Та самая увиденная Артемом третья сила. То самое нечто, извлекающее из неплохих, в сущности, людей всю их животную подноготную. То, что после долгих споров окрестили Эгрегором Леммингов. Тварь была непривычной. Она ни в грош не ставила ни Свет, ни Тьму. Воплощенный эгоизм высшей пробы, доведенный до совершенства. Сдобренный серостью, возведенной на пьедестал. Эгрегор стада, обывателя, цивила. «Я» — мерило всех вещей. Удачливый сосед? Ненавижу. Красивая баба не дает? Шлюха! Я – центр вселенной. Я! Я! Я!

Виктор жаловался антикризисникам:

— До чего неплохие идеи довел, подлец? М-да, придумал идею? Выбрось ее в пропасть. Как обед. И сам следом. Иначе перегадят…

 

Темный бушевал. Бутылка 30-летнего виски полетела в голову референта. Тот привычно уклонился.

— Водки принеси, – буркнул Антихранитель, остывая. — Ковбои, блин, запарили с вашим виски.

В какой момент все пошло наперекосяк? Он вновь вспомнил события прошедшего часа. В руке хруснул хрустальный бокал.

Сперва все шло по плану. Твари исправно морочили Районного. Еще один участок Города стал отдавать энергию куда следует. А затем появилось ЭТО. Неопрятный толстый мужичонка в ватнике. Воплощение эгрегора жуткой силы. Нагло, бесцеремонно перехвативший его (ЕГО!!!) канал к Учителям. Темный выронил сигарету. Подобного хамства он не видал уже лет 50. Дернувшийся к субъекту бодигард, вдруг потеряв интерес к происходящему, вяло убрел вдаль. «Упс. Он его в момент до амебы зачистил».

«Ты что такое?» — Антихранитель двинулся к пришельцу. «Песец я твой, батенька, – услыхал он в голове. – Ты не смотри, я не толстый. Я полный».

Эгрегор шевельнул рукой. Потемнело в глазах. Темный переставал быть. «Ну прям Ороме какой-то», – обреченно мелькнуло в голове. Рушились бастионы тьмы, впуская внутрь Ничто, ехидно подмигивающее Ничем. Со звоном лопались связи с Верхними, обрубались контакты с подчиненными. Судорожным усилием он ухватился за истончающиеся нити, ведущие к Чужим Тварям, бросая к ним отчаянный призыв. «Ну, теперь я точно знаю, каково было Гортхауэру, когда колечко ухнуло». Твари подоспели в последний момент. Круговорот рассерженных Чужих все же оказался для противника сюрпризом. Антихранитель побежал.

Ах, как он бежал! За спиной погасли искры жизни оставшихся телохранов и  воцарился ураган.

 

Никитин ступил на землю Троещины, чувствуя себя легендарным полководцем. «Ура. Мы ломим!» М-да. Так как-то.

Совместная работа антикризисного комитета наконец принесла ощутимые плоды. Тьма, заполонившая районы, отступала. Постепенно, но отступала. Тревожило, правда, странное бездействие Темного. Тот, теряя с таким трудом добытые позиции, даже не почесался.

«Ладно, будем решать по мере поступления». Виктор улыбнулся. Сегодня был день его Сталинграда.

«Ты здесь?»

«Здесь, Светлый. Идем. Пора исправлять ошибки».

Связаться с эфирщиками было нелегко. Те полностью погрузились в свою войну. Как в омут.

Но Хранитель не отступал. Вчера они отозвались. Стремительный эфирный полет. Мотылька к огню.

«Господи, до чего же он красивый. Даже в таком состоянии».

Камень выглядел тускло. В переливах звучала грусть. Из красок исчезла былая яркость.

«Помоги, – думал Виконт, – их нужно остановить. Иначе все полетит к чертям. Тварям не место у нас. Они Чужие!»

Молчание длилось вечность.

Одну.

Вторую.

А затем Страж ответил.

Парень закричал. Все его тела, казалось, сейчас разорвутся, ставя точку в недолгой жизни Виктора Михайловича Никитина. Как синий воздушный шарик, переполняемый воздухом. Он кричал, сотрясая пространство, распираемый потоком энергии Камня. «Человек может все». Эта мысль не давала погрузиться в спасительное беспамятство.

«Ты человек, прохожий?»

Да.

Тот, кто был Хранителем Киева, окинул взором свои владения. Что-то не давало Ему сказать: «Это хорошо». Что-то, чему здесь не было места. Изъян в совершенной структуре. Рана на теле. Диссонанс в идеальной мелодии.

И протянул Он свою длань, сказав изъяну: «Не будь».

И того не стало.

«Хорошо. И хорошо весьма», — прошелестело над днепровскими кручами.

Он улыбался.

А в своей квартире на Печерске застыл на полушаге Темный, почувствовав, как закрылся проход в наш мир для Чужих Тварей. Навсегда. На этот раз даже юркий референт не успел увернуться от летящей бутылки. Антихранителю было плевать сейчас на целосность головы потенциального ученика, ведь без поддержки из-за грани накрывался медным тазом весь план затемнения Киева. Дрогнули Чужие Твари, почуяв, что нет больше дороги в их мир, а значит, война проиграна.

И было это воистину хорошо. Хорошо весьма.

 

Темный глянул на часы. Уже скоро. Он шел ва-банк.

«Другой рискнул, продулся в пух и прах».

Нет уж! Не дождетесь. Если бы все шло как надо, он бы никогда не отважился на эту авантюру. Чертов ченнелинг!

Огонек зажигалки выхватил из темноты осунувшееся лицо. Вчера у него состоялся контакт с верхами. Было больно. Когда в сон-медитацию БЕЛАЗом ворвался один из Князей… В общем, провал идеи с Тварями темным лидерам не понравился. Совсем. Но, по их словам, еще не все потеряно.

«Портал на остатках энергии затемнения Города. В самом его сердце. Что оттуда полезет? Чертов ченнелинг! Пора».

Шорох.

— Ну, здорово, враг.

Когда в прихожую ввалился Артем с абсолютно ошалевшими глазами, Виктор долго не мог поверить его информации. 

— Фантастика слабонаучная. Порталы, а оттуда демоны по 2 – 3 миллиона особей?

— Не знаю я, кто оттуда. Но явно не Белоснежка с гномами. Цигель, цигель, ай-лю-лю, не тормози, Вить, у нас меньше часа на все…

 — Ну, здорово, враг.

Здравница неловко повисла в воздухе. Очень хотелось увидеть лицо.

Темная фигура напротив, повернувшись, шагнула к свету фонаря.

Это было как кирпичом из-за угла.

Отец?

Фигура оказалась уже рядом. Касание.

«Я маленький, горло в ангине».

Больно. Что может быть хуже, чем предательство родителя? Тем более для ребёнка. Виктор проваливался в прошлое. Как под лед.

Исчезал успешный журналист, улетучивался любимый и любящий мужчина, пропадал Хранитель великого Города.

Оставался лишь обиженный мальчик.

Над которым стоял грозный отец.

Никитин заплакал. Подкосились ноги. Парень рухнул лицом вниз. Как падает подрубленная браконьерами сосна в канун Нового года.

Земля.

«Я своих провожаю питомцев…»

Фигура напротив отпрянула.

Касание почвы отозвалось прикосновением крепких ладоней: недолгий полет к небу и обратно в мягкую колыбель родных рук.

Первое движение педалей «Украины» под ногой. Ощущение поддержки, с которой ничего не страшно. Первая победа «черными». Чувство защищенности.

Виктор встал с земли.

— Хорошая попытка. Но не сработала. Тебе до моего отца, как до неба рачки.

Он понимал сейчас противника как никогда раньше. Его растерянность, злобу, недоумение. Все его 123 прожитых года. Все давление Князей Ада.

— Вот славно, трам-пам-пам, – донеслось из кустов, – как это мило, что вы оба-два здесь собрались. Тут и ляжете, милые мои.

В свете фонаря появился третий участник игры. «Гусарик» закончился окончательно.

Толстая неопрятная тушка в равном ватнике.

— Как вы мне два-оба набрыдли, слов нет. Тьма, Свет, бла-бла-бла, разборки ваши дурацкие. Хватит, кончилось ваше время. Вышло все. Людям другое надо. Я знаю что. Житуху свою единую прожить весело. Телку посмазливее, бабулек поболе, хату поширее. А вы тут духовные начала развели. Противно. Кстати, знаете сколько народу сейчас во мне? Поболе половины города будет.

— Кончай базарить, бычара, – Темный поднял руку. Вокруг него завертелся переливающийся багровый круг. Легкий ветер донес отдаленный вой.

Позднее, вспоминая события той ночи, Никитин осознавал, что козырь Антихранителя оказался для него полной неожиданностью. Если бы не Эгрегор Леммингов, он бы испытал это на себе…

Холодное дуновение. На едва затихший вой накладывается ответ с Востока.

«Один позвал, другой ответил».

За спиной толстяка возникло несколько темных фигур. Штук 7. Или 9?

Дальнейшее виделось смутно.

Полоса тьмы в руке одного из призраков.

Грузная фигура, уходящая из-под удара абсолютно невозможным пируэтом.

Пересвет гнилых болотных огней.

Мертвенный холод.

Воронка над сражающимися.

 

Виконт держал купол защиты, содрогающийся под отливами энергий, жадно впитывая способы плетений. Это был уровень боя, которого он не видал ни разу в жизни.

С гулким хлопком исчез один из девятки. Затем второй. Третий.

— Распотешил, ирод, – пригрозил пальцем Эгрегор, — размял старику косточки. Веселенькие такие неживые. Серьезные. А сам что? Давай, чего умеешь.

И Темный дал. Виконт, не дожидаясь развязки, пустил в ход новоприобретенную связь с землей. Дотянуться, связать…

Больно.

— М-да, – заключил толстяк, присевший над обломками «Маленького принца», —слабоваты вы вместе с духовными началами. Хотя еще лет 100…

Рядом пытался подняться с земли Антихранитель.

 

— Эй, жиртрест! – звонкий женский голос накрыл место конфликта.

Они стояли над склоном, взирая на происходящее с легким недоумением. Берегиня, Библиотекарь, Техник, Дева, Обережник, Младший, Анфиска верхом на Арчибальде, домовые (и Ладин зануда тут – запоздало удивился Виконт). А за ними проступали контуры просыпающегося Киева.

— Бу! — сказала Лада.

Толстяка отнесло и прокатило метра три. С земли вставал уже Эгрегор. В силах тяжких. Это было страшно.

Мутное облако с сотней тысяч лиц, из которого рвались наружу зависть, злоба, ненависть, грязные желания всех его составляющих людей. В потенциале равных богу.

Судорожно вздохнул Артем, выругался Серафим, пискнула Анфиска, цепляясь когтями в прижавшего уши утробно оравшего сиама.

Облако росло, заполняя пространство.

Громкий хлопок в ладоши прозвучал невообразимым диссонансом мерному гудению Эгрегора.

— А-йе, несмертный! – Берегиня вскинула руки. — Станцуем!

Первыми в хоровод включились Дева Леса, опомнившийся Виктор. Затем остальные.

Вокруг нарыва с сотнями тысяч лиц кружилась, завораживая любовью, суть женщин, шелестела листвой природа, бился огонь Хранителя с Обережником, скрежетала соразмерность механизмов, перешептывалось, переливаясь, информационное поле, сопровождаемое мявом и писком.

Не только на физическом плане.

Сплетаемый друзьями кокон, треща, прогибался под напором смога, вечных поломок, пошлости, льда безразличия, неправильно понятых идей. Трещал, но держался. Возможно, эгрегор не был готов к мяву и писку?

Хлопок.

— Слезь с меня, – сдавленно пробормотал Техник. – Хоть бы Лада на меня свалилась, так нет.

— Извини, брат, – Виктор поднялся на ноги. – Что это было, Бэрримор?

— Ты бы лучше, любимый, спросил, чего не стало. А не стало у нас Эгрегора Леммингов. Совсем. Теперь у людей опять есть шанс. Мы убрали то, что поддерживало в них всякую дрянь. Теперь каждый сможет стать Человеком.

— А мы поможем, — пробормотал Обережник.

— Вы мне лучше скажите, где Антихранитель?

— Он сбежал из Города, – ответил Никитин, – я его не чувствую. Вот только надолго ли? Ну что, сударыни мои ведьмы, давайте воспользуемся его отсутствием. По полной.

 

Дрогнула земля. В ее недрах исчезала стройплощадка очередного монстра – дома МИДа.

Вышедший «за еще» сторож в полном обалдении смотрел на единственную уцелевшую на стройке вещь. На краю свежего разлома застыла фигурка девочки на слоне – фонтан, который не успели снести нерадивые бульдозеристы перед началом строительства.

На горизонте алел восход.

Финал

девятая часть http://perekat.kiev.ua/?p=5393